Каждый груз — это история
На фоне разрывающего неба шло погружение техники.
Третий день войны.
Зловещий дым, что окутал западные окраины, растворился в красочном закате, а в Москве начали свою работу кабинеты с заколоченными окнами, формируя Совет по эвакуации. Печатные документы падали на столы, как пули в магазин:
«Эвакуировать все. Людей. Фабрики. Даже коров».
Организация была создана быстро и четко: 24 июня — она появилась на свет, а через три дня уже действовали инструкции.
Но как можно описать слезы женщин, которые расставались с детьми?
Как объяснить старика, который прощается с порогом любимой мастерской перед отъездом?
Наша судьба — это группы.
1 Первая: рабочие, чьи руки заполнились запахом дизеля и стали.
2 Вторая: ученики профессиональных училищ, которые не знали запаха пороха, но уже могли читать чертежи.
3 Третья: жены и матери, сжимавшие в руках треугольники карт.
4 Четвертая: сироты из ленинградских интернатов, не понимающие, почему взрослые плачут.
5 Пятая: смельчаки, пробравшиеся в поезда в разгар бомбежек, с чемоданами, полными фотографий, а не вещей.
...И да, были коровы.
Стадо овец шагало по площади Свердлова перед Большим театром в октябре 1941 года.
Маленькая девочка в платке закричала:
«Мама, смотри, они как в кино!»
Но мамы не слышали.
Они считали вагоны.
Они считали дни.
Они подсчитывали, достаточно ли сил у страны, которая настолько бережно погружала на свои платформы не только машины, но и свою душу: коробки с Рембрандтами из Эрмитажа, оркестровые скрипки и ноты.
Харьков. Завод № 183.
Здесь создавались легендарные танки Т-34 — стальные кони Победы.
12 сентября пришел приказ: все демонтировать. Рабочие разбирали прессы, словно расстались с жизнью.
«Прощай, мастерская»
— прошептал ветеран, поглаживая танк, как любимую лошадь.
Поезда уходили в Нижний Тагил, а те, у кого были винтовки, оставались на платформе:
«Мы вас задержим. Вы: стройте танки»
Работа на свежем воздухе.
В Куйбышеве, где зимой 1941 года женщины собирали Ил-2, истирая пальцы о ледяной металл.
В Челябинске, где главный инженер Смирнов, провалившись в бессоннице на 48 часов, потягивал из термоса горькую смесь: какао с бензедрином.
«Это наш фронт, — дрогнул его голос, — здесь окопы — это промышленные склады».
Фигуры, определившие судьбу.
30 тысяч конвоев.
Половина национального железнодорожного парка.
Каждый день на восток отправлялось до 150 составов: с людьми, станками, зерном, картинами.
Только для «Запорожстали»: 8 тысяч вагонов.
2743 завода, 1523 промышленных гиганта.
Почти половина советского производственного мощи: танкеры, самолетостроители и оружейники.
Их перевозили под обстрелами, выгружали на открытых полях и собирали заново в течение 6–8 недель.
